Алексей Марков
Предлагаем вниманию читателей эксклюзивное интервью с Аллой Шполянской — супругой известного, многими уважаемого и любимого, неординарного священника, покойного отца Михаила Шполянского.
***
Алексей Марков:
— О вашей семье, об отце Михаиле уже много писали, в том числе он сам, но хотелось бы услышать, как все выглядело с Вашей стороны. Когда отец Михаил стал священником, вам было уже за тридцать. У вас были уже дети?
Алла Шполянская:
— Да, это произошло в 1990 году. У нас уже было трое детей. Младшей — Даше было больше трех. Мы тогда купили под дачу маленький домик в Старой Богдановке рядом с церковью, для того, чтобы летом была возможность ходить туда на службы. И Миша читал на клиросе. До этого он два года работал бухгалтером в кладбищенской церкви в Николаеве. И каждый день, когда он был в церкви, ходил на службы, научился читать и понимал богослужебные указания.
В Старой Богдановке был интересный священник — у него было два высших образования, но службу он знал очень плохо, и Миша ему подсказывал, что делать. Но священник к тому же был душевнобольной и часто не в состоянии был служить. И в конце концов прихожане поехали к благочинному и попросили, чтобы Мишу рукоположили в священники. Ему позвонил благочинный и сказал: «Готовься, тебе через неделю нужно быть у епископа, тебя будут рукополагать. У тебя должен быть подрясник и крест».
Тогда батюшка сорвался и помчался в Псково-Печерскую лавру, где был наш духовник, чтобы спросить, что делать, потому что на самом деле было непонятно — отказываться, бежать?.. Но духовник сказал: ты тут своей воли не проявлял, значит, это Божья воля, надо ее принять.
— То есть отец Михаил тогда об этом не помышлял?
— Именно в этот период жизни он не стремился к священству и ничего не предпринимал для того, чтобы его рукоположили. Наоборот, нам не очень этого хотелось.
Когда он вернулся от духовника, то поехал в Кировоград, там его рукоположили в дьяконы, 18 июля, на Сергия Радонежского, а уже 21-го, на Казанскую — в священники. Мы вместе поехали на иерейское рукоположение. Я там стояла за колонной и горько рыдала, слезы лились неуправляемые. Было страшно.
