Ксения Волянская
На днях после долгого перерыва увиделась со своим однокурсником Славкой, который приехал в Екатеринбург навестить родных из Питера, где живет уже много лет. В смысле воцерковления мы шли с ним практически параллельными курсами. Помню, Слава приезжал лет 25 назад, мы сидели на лавочке в сквере, я была с коляской, в которой спал мой первенец. Славик недавно покрестился и был ревностным неофитом, а я только думала о крещении сначала дитяти, а потом и собственном. Читала Евангелие и «Розу мира», переписывала от руки молитвы. Тогда я была вегетарианкой, и Слава объяснял мне, что православие не имеет никакого отношения к веганству, а один святой старец даже самолично резал и свежевал свиней. Почему-то это единственное, что врезалось в память из нашего, наверняка, очень духовного разговора.
Много с тех пор воды утекло. Мой приятель работал в церковной прессе на заре ее появления, учился в семинарии, бросил семинарию, занимался бизнесом, вернулся в семинарию заочно, трудился на ниве православного образования. А я воспитывала детей и работала на православном радио, откуда ушла совсем недавно, или меня ушли, сказать сложно. Но это уже другая история.
В первые же минуты разговор свернул на религиозную тему и выяснилось, что оба мы давно не постоянные прихожане.
— Вот скажи мне, — спросил Слава, — это Церковь изменилась или мы?
— Мы точно изменились, но и она изменилась, — говорю я.
Продолжение тут: http://ahilla.ru/300-shekelej-za-chudo/
