Мария Аблова
О бесчеловечном христианстве, которое требует человеческих жертв и учит тому, что все чувства — греховны.
Как сначала доводят до греха, а потом обзывают недостойными, как героя моего рассказа. Верный церкви во всем, он оказался никому не нужен, когда него случилась беда. Прещения и осуждение — все, что он видел. Но прошло время и стало понятно, что он лучше многих…
Моя церковная жизнь закончилась сразу после рождения сына. Я очень горевала, что красивые и светлые или грустные, но тоже светлые, праздники, проходят мимо меня, а я ничего с этим не могу поделать. Когда сын рос, я несколько раз пыталась вернуться к привычному до замужества богослужебному кругу жизни, но у меня ничего не вышло. Оказалось, что с ребенком проделывать привычные пути невероятно сложно. И морально, и физически. А я-то думала, что буду растить его в благодатной атмосфере…
Впрочем, все к лучшему. Когда выяснилось, что у ребенка аутизм, то я услышала те фразы, которые раньше слышала в отношении других, уже в свой адрес: «Это одержимость. Бесы. За грехи родителей. Зачат не в тот день. Надо на отчитку» и проч.
Я оказалась в изоляции. Муж-священник занимался службой, я — домом. В личных отношениях мы стали отдаляться друг от друга. Почва для этого уже была создана заранее. Наш брак — типично церковный. Встретились, понравились друг другу. Поженились, чтобы служить церкви (при чем тут любовь, она только мешала бы!).
Сразу завертел вихрь бытовых и приходских забот.
