Алексей Марков
Глава из книги «Бремя колокольчиков. Были старца Пиндосия».
***
Моя душа уже давно черным черна.
Мою красную дверь покрасили в чёрный цвет.
Может, если я исчезну, мне больше не придётся это видеть.
Невыносимо жить, когда весь мир стал черным.
Rolling Stones¹, «Paint it black».
Светлый осенний день. Солнце отдает свое последнее мягкое и неуверенное тепло, чтобы стать скоро ярким и холодно-жгучим светилом морозного дня. Глеб с грустной нежностью любовался этой картиной, глядя из окна машины.
Подъехали к кладбищу, водитель замедлил ход.
– Сейчас, батюшка, приедем, где-то тут… А! Вон они стоят!
Остановились у тропинки между захоронениями, возле которой стояло человек пять. Отец Глеб вышел из машины. К нему подошёл седой кавказец.
– Здраствуйтэ! Махмуд Рашадович мэнэ зову. Моей женэ умерла сегодня тры год назад. Хочу, чтоб ви молитву служили… Ваня, можешь покурыть пока, – последние слова заказчик панихиды адресовал уже водителю дорогой блестящей иномарки, который привез отец Глеба.
С Глебом о требе договаривалась какая-то женщина, но здесь её не было. За ним прислали русского немногословного шофера, а здесь собрались, кажется, одни кавказцы. Причем, судя по всему, азербайджанцы-мусульмане. Молодому священнику стало неуютно. Идя к могиле, Глеб спросил Махмуда:
– Извините, а супруга ваша – православная?
– Канэчна! Она верущий была, молилась очень дома, такие картины у нас были… как их?..
– Иконы? – с тревожной надеждой подсказал Глеб.
– Нэ знаю… Как в цэрквы! Дева Мария с младенцем, Рафаэль, кажется, илы эта… Лэонардо…
Глеб совсем пал духом. Куда и зачем его ведут? Что за женщина? Католичка? Некрещёная?
Ну, вот и пришли. Глеб обомлел. С шикарного нового мраморного памятника на него смотрел… Махмуд Рашидович!
Священнику захотелось бросить кадило и, подняв полы рясы, броситься через могилы наутек.
– Красыва вышьла, да? – перехватил взгляд отца Глеба живой Махмуд. – Это я сэбэ сделаль! Нелзэ вэрить, шта хорошо сделать будут потом, а так – сам всё слежу! А Наташа моя – здэсь рядом, вот сбоку, смотрыте!
